КАК Я ВОСПИТЫВАЛА ДВУЯЗЫЧНЫХ ДЕТЕЙ или МОИ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ В ИЗРАИЛЕ

Сомнения и страхи – постоянные спутники всех родителей. И я не исключение. Но знаю, в одном я точно преуспела.

Ровно тридцать лет назад моя семья репатриировалась в Израиль. Мне было тринадцать – столько же, сколько сегодня моим детям. Я мечтала как можно скорее познать новый мир. Мечтала, чтобы он меня принял. Меньше всего мне хотелось считаться «русской».

Семнадцать лет спустя я наконец ощутила себя полноценной израильтянкой – окончив медфак Техниона, начала специализацию по педиатрии в больнице «Меир», вышла замуж. Кроме чтения на родном языке в моей жизни осталось мало «русского». С родителями я говорила на дикой двуязычной смеси. Дома был муж-израильтянин. Общение на работе, музыка, досуг – всем овладел иврит.

Узнав, что ожидаю близнецов, я принялась мечтать, как буду читать им свои любимые книги детства, рассказывать сказки, петь колыбельные. Ведь это такое естественное желание – передать детям часть себя и своей культуры. Тем более богатой русской культуры!

Внезапно меня охватил страх. А смогу ли я, хватит ли чистоты языка? На фоне этой неуверенности неожиданно возникла еще одна проблема. Муж не соглашался, чтобы я говорила с детьми по-русски. Причины из соображений приватности оставим за кадром. Никогда прежде я не испытывала такой бурлящий гнев. Как?! Я не имею права говорить с детьми на родном языке?!

Казалось, чья-то железная рука придавила меня ко дну – ни вдохнуть, ни подняться на поверхность. Самый близкий мне человек перечеркивал мое прошлое и лишал детей будущего, которое я уже четко представила.

Вместо того чтобы наслаждаться последними спокойными деньками и высыпаться впрок, я рыскала в интернете в поиске исследований о двуязычных детях.

Эта первая трещина в наших отношениях вскоре привела к окончательному расколу. Мы развелись, когда детям не было и двух лет. К моему глубокому разочарованию прибавилось давно погребенное чувство «непринадлежности», ментальной пропасти между мной и израильским обществом в лице мужа.

Из пучины отчаяния я выбралась, вовремя осознав, что именно я, а не кто-то другой в течение многих лет подавляла и перечеркивала важную часть себя. Я начала больше говорить по-русски. Вновь стала слушать русскую музыку, не приглушая ее в машине во время проверки багажника охранниками…

Я водила детей на бесчисленные спектакли на русском и на иврите, на новогодние представления, в цирк, даже на балет. На ночь мы читали Маршака, Заходера, Носова наряду с замечательными произведениями Леи Гольдберг, Эфраима Сидона и многих других израильских авторов. Телепередача «Дом Фистука» включалась вперемешку с «Ну, погоди!».

Сегодня мои дети неплохо понимают язык (за что огромная благодарность моим родителям!), но почти не говорят по-русски. Они «сабры». Со всеми присущими отсутствующими манерами и шумным проявлением чувств. Да, они не в точности соответствуют моим мечтам. Каждый из них по-разному воспринимает мир, имеет во всем своеобразный вкус.

Я не могу заставить их любить то, что люблю я. Но я показала им многообразие мира и научила ценить его. И в этом, считаю, я преуспела. Им открыт как израильский фольклор со всей его красочной разносторонностью, так и наследие русской культуры. Выбор за ними.

Я не предлагаю вам универсальную формулу. Русские корни сохранились у кого-то в большей, а у кого-то в меньшей степени. Среди моих родственников, друзей и пациентов есть огромное количество смешанных семей, где партнеры не только приветствуют общение с детьми на разных языках, но нередко и сами их осваивают. А есть семьи, в которых родители разговаривают с детьми исключительно на иврите. И это тоже нормально, это их право.

Что касается меня, даже спустя еще тридцать лет я не стану стопроцентной «саброй». Не потому, что не могу. Я обожаю свою страну и не хочу жить ни в какой другой. Вместе с тем я не готова отказываться от своих корней. Я Русская Израильтянка.